Энклитическое местоимение «и/нь» в древнерусских переводных памятниках (на примере Жития св. Андрея Юродивого и «Пчелы»)

Анастасия Харламова

Cтатья посвящена особенностям употребления древнерусского энклитического указательного местоименияи в формах винительного падежа (и/нь) в тексте Жития Андрея Юродивого (ЖАЮ), рукописи XII в. Приводится сопоставление с другим памятником того же периода «Пчелой».

The article is dedicated to the characteristics of the usage of Old Russian enclitic demonstrative pronoun и in its Accusative forms (и/нь) in the text of “Life of Andrew the Fool-for-Christ”, a 12^th century manuscript. There is also a comparison with another document of the same period, “Melissa”.

Древнерусские энклитики – тема, которая в современной славистике изучена достаточно мало. Единственной монографией, посвящённой им, является вышедшая в 2008 году книга А. А. Зализняка (Зализняк 2008), в которой разбираются общие закономерности употребления энклитик в древнерусских, а также старорусских текстах (XI-XVII вв.). В настоящем исследовании, заключающемся в анализе конкретных памятников – Жития Андрея Юродивого (далее ЖАЮ) и древнерусской «Пчелы», мы будем отталкиваться от выводов, сделанных Зализняком.

Под самим термином «энклитика» мы понимаем безударную словоформу, образующую с предшествующими одно фонетическое слово (Зализняк 2008: 6). Энклитики можно рассматривать в двух аспектах: собственно фонетическом и синтаксическом (притом единицы, обладающие характерными для энклитик синтаксическими свойствами, необязательно являются энклитиками фонетически). По очевидным причинам энклитики древнерусского языка мы можем изучать только с точки зрения синтаксиса (Зализняк 2008: 9).

Приведённое выше толкование термина «энклитика» не вполне применимо к объекту нашего исследования – энклитическому указательному местоимению мужского рода винительного падежаи/нь. Местоименные энклитики винительного падежа в древнерусском языке были способны употребляться с предлогами (которые, в свою очередь, также не имеют ударения), поэтому было предложено называть их «полуэнклитиками» (Зализняк 2008: 36).

Наряду с большинством других энклитических местоимений,и/нь окончательно перестало употребляться в письменных текстах к XVI в. (Зализняк 2008: 165)

Цель нашего исследования – подробно разобрать и сравнить закономерности использования и/нь в ЖАЮ и «Пчеле», установить связь этих закономерностей с особенностями текста греческого подлинника.

ЖАЮ – описание жизни и деяний константинопольского святого Андрея Юродивого с многочисленными вставками и отступлениями в стиле средневекового романа, памятник некнижной ориентации, датирующийся XII в. Самый ранний из дошедших до нас списков относится, скорее всего, к XIV в., цитируется по изданию (Молдован 2000). «Пчела» – сборник тематически рассортированных отрывков из Священного Писания, святоотеческих поучений и античных произведений, рукопись книжной ориентации XII-XIII в., самый древний известный список датирован XIII в., цитируется по изданию (Пичхадзе, Макеева 2008). Оба памятника являются восточнославянскими переводами с греческого, очень популярными в средневековом славянском мире.

В ЖАЮ нет ни одного случая употребления и и только 19 раз используетсянь. В «Пчеле», по нашим подсчётам, присутствует 48 употребленийи и 20 –нь. Притом, что, с одной стороны, другие энклитики используются в обоих памятниках регулярно (для сравнения – на 9 полноударных форммьнѣ в ЖАЮ приходится 176 энклитик >ми) (Зализняк 2008: 136), с другой – в остальных памятниках того же периода, таких, как «Повесть временных лет» или Житие Феодосия, наблюдается частое употребление и/нь (Зализняк 2008).

В монографии Зализняка ситуация си/нь в ЖАЮ обговорена лишь кратко, а в случае с «Пчелой» не упомянута совсем. Кроме того, у него выделены, как правило, общие законы выбора энклитик или полноударной формы, закономерностей, характерных для отдельных памятников, он касается редко.

На данном этапе исследования можно сделать некоторые предположения относительно причин выбора энклитической или полной формы местоимения, специфичных для данных памятников.

Во-первых, и в ЖАЮ, и в «Пчеле» при наличии параллелизма в тексте перевода выбирается энклитика, см. примеры (1), (2), (3):

1. видѧще же мимоходи. гневахусѧ на нь. а другоице крѣкатисѧ на нь (ЖАЮ)

2. дьꙗволъ бо и оуболъ <…> оуболъ ли и гнѣвъ (Пчела)

3. привергъше и, и тлѣнью предавъше и, <…> чары ѡбѧзавше и (Пчела)

В ЖАЮ, кроме того, если какая-то фраза повторяется очень часто, писец вне зависимости от общих синтаксических факторов, перечисленных в (Зализняк 2008), ставит в ней энклитику. Это наиболее ярко видно на примере сочетаниязрѧще на нь, которое за единичными исключениями (см. ниже) пишется с энклитикой.

С другой стороны, в тексте ЖАЮ есть случаи, когда все факторы обуславливают наличие энклитики, и, тем не менее, на её месте присутствует полная форма. Мы считаем, что причиной таких исключений является стилистика греческого текста – когда дополнение эмфатически выделено в оригинале, в древнерусском переводе оно практически всегда выражено полноударным местоимением, см. пример (4):

4. зрѧще на него друзѣи глаху (в оригинале него соответствует эмфаза οἱ ταῦτα)

В «Пчеле» наблюдается любопытная закономерность: в подавляющем большинстве случаев писец предпочитает использование энклитик при вольном переводе, часто во фразах, добавленных им самим и не имеющих аналогов в греческом тексте вообще, см. примеры (5), (6), (7):

5. он же въпроси и (из целого абзаца, вставленного в перевод)

6. възмятетъ и (глаголом был переведён оборот Genetivus absolutus)

7. наведе на нь

На основании этих результатов мы можем сделать следующие предварительные выводы.

В ЖАЮ писцом придаётся большее значение стилистике, в частности, удобству чтения вслух – что характерно, так как это памятник некнижной ориентации. Отсюда выбор кратких форм при параллелизме и единообразие устойчивых сочетаний.

Что касается «Пчелы», то, вероятно, вольный перевод делался на основе более архаичных источников, где и и ньещё активно использовались. Это также закономерно, потому что для памятников книжной ориентации часты случаи намеренной архаизации текста. Параллелизм в данном случае может служить как для удобства чтения, как и в ЖАЮ, так и для придания тексту «красивости».

Безусловно, имеются обширные перспективы дальнейшей работы. Например, остаётся открытым вопрос о том, почему в ЖАЮ полностью отсутствует и. Кроме того, необходимо исследовать технику перевода «Пчелы» и, возможно, найти архаичные тексты, на которые опирался писец. Тема древнерусских энклитик практически не затрагивалась до недавнего времена, поэтому в этой области ещё многое не изучено.